один прусский офицер вывел свой полк из Берлина с намерением возглавить патриотическое восстание против французов. Майор Фердинанд фон Шилль был известен как ветеран партизанской войны против французов.7 В 1806 году он командовал корпусом добровольцев и совершал рейды против французских линий снабжения в районе крепости Кольберг. Его успехи в качестве налетчика были столь велики, что в январе 1807 года Фридрих Вильгельм III произвел его в капитаны и поручил сформировать вольный корпус. В этом качестве Шилль провел несколько успешных акций против французских войск весной и в начале лета 1807 года. После Тильзитского мира, заключенного 9 июля, вольный корпус Шилля был распущен. Сам Шилль был произведен в майоры и награжден "Pour le mérite", высшей наградой Пруссии за храбрость. Вскоре он стал знаменитой фигурой. Летом 1808 года патриотический кенигсбергский еженедельник Der Volksfreund опубликовал биографический очерк о его подвигах и восхвалял его как идеал прусской патриотической мужественности. Портрет героя, опубликованный в приложении к "Фольксфройнду", изображал темноволосого, довольно словоохотливого человека с висячими черными усами и гусарским плащом, опрокинутым набок.
Осенью 1808 года полк Шилля стал первым подразделением прусских войск, вошедшим в Берлин после поражения 1806 года. "Ликование, - вспоминал позже его адъютант, - было неописуемым. На нас сыпались лавровые венцы и букеты цветов; из каждого окна нас приветствовали нарядно одетые женщины и девушки. Где бы ни появлялся Шилль, его окружали ликующие толпы".8 Возможно, волнение вскружило ему голову. Шилль начал верить, что Германия созрела для массового восстания против французов и что именно он должен его возглавить. Это заблуждение подпитывалось его контактами с различными подпольными сетями патриотов, возникшими по всей Пруссии, - Лигой добродетели в Кенигсберге, более 80 процентов членов которой составляли военные всех рангов, и Обществом отечества в Померании, , агенты которого призывали его взять на себя руководство патриотическим движением. В январе и феврале 1809 года из патриотических кругов Вестфальского королевства поступали даже секретные послания с просьбой возглавить восстание в Западной Германии. Подпольная сеть немецких патриотов, возможно, и была малочисленной, но она отличалась рвением, хорошими связями и эмоциональной насыщенностью. Оказавшись внутри, легко было потерять связь с реальностью, поверить, что за тобой стоит народ, что победа несомненна, а освобождение неизбежно. В апреле 1809 года Шилль согласился возглавить запланированное Вестфальское восстание. Была составлена и отправлена в Вестфалию прокламация с призывом ко всем патриотам подняться против оккупантов, но она была перехвачена французами. 27 апреля Шилль узнал, что его собственный арест неминуем, и, не посоветовавшись с начальством, решил на следующий день вывести своих людей из Берлина и начать восстание.
31. Анон, майор фон Шилль
Известие о его отъезде вызвало огромную сенсацию. В докладе министру внутренних дел графу Дохне от 1 мая президент провинции Бранденбург Иоганн Август Сак отмечал, что волнение в столице едва ли поддается описанию; по всему городу только и разговоров, что о Шилле; считалось, что объявление Пруссией войны Наполеону неминуемо. Чтобы предотвратить впечатление, что король больше не контролирует страну, городские власти решили поощрять на время веру в то, что Шилль действует с официальной санкции.9 7 мая в Кенигсберге королю был представлен доклад президента берлинской полиции Юстуса Грюнера, в котором его предупреждали, что спасти свой авторитет в королевстве он может, только немедленно заключив союз с Австрией или приехав в Берлин и лично одобрив политику мира на стороне Франции.
Ибо армия буксует - и что тогда толку в авторитете администрации? [...] Все неутомимое рвение отдельных лиц [в защиту короля] будет поглощено морем неспокойных страстей, если только почтенный лоцман сам не возьмется за руль, чтобы успокоить массы". На карту поставлен трон Гогенцоллернов.10
Грюнер преувеличивал. Затея Шилля закончилась плачевно. 31 мая 1809 года в городе Штральзунд он был убит саблей датчанина и выстрелом голландца, оба сражались с французами. Согласно одному из рассказов, голландец отрубил ему голову, сохранил ее в "винном спирте" и выставил в публичной библиотеке в Лейдене, где она пролежала до 1837 года, когда была похоронена в Брунсвике. Двадцать восемь из оставшихся в живых офицеров и солдат были впоследствии казнены через расстрел по приказу Наполеона за участие в восстании.11 Хотя среди прусских офицеров было много тех, кто симпатизировал Шиллу и патриотическим сетям, мало кто был готов нарушить клятву повиновения королю. Подавляющее большинство простых подданных в Пруссии - как и во всей Германии - довольствовались пассивным наблюдением за подвигами патриотов. Опыт Шилля, как и неудачное и почти одновременное восстание полковника Фердинанда Вильгельма Каспара Фрайхерра фон Дёрнберга против короля Иеронима в Вестфалии, показал, что патриотическое рвение немецких масс, каким оно было, не может быть преобразовано в политические действия.
Однако этот момент паники среди прусских властей не менее показателен. Он продемонстрировал, как сильно изменились отношения между монархией и обществом со времен правления Фридриха Великого. Что было примечательно в отчетах Тауэнциена, Грюнера, Сакка и Винке, так это их плебисцитарная логика. Впервые в истории династии мы видим, как высокопоставленные прусские чиновники и высокопоставленные офицеры ссылаются на общественное мнение, чтобы навязать руку монарху. Флегматичный, как всегда, Фридрих Вильгельм сохранял спокойствие, настаивая на том, что все не так плохо, как утверждали алармисты. Я не опасаюсь незаконных волнений со стороны моего народа", - сказал он министру иностранных дел фон дер Гольцу 9 мая, добавив при этом, что не намерен ехать в Берлин, где "анархические взрывы" могут отвлечь его от решения более важных вопросов.12
Но сам Фридрих Вильгельм, похоже, в некоторых моментах вникал в аргументы своих чиновников. В необычной недатированной рукописной записке, написанной во время кризиса 1809 года, он размышляет о возможности принудительного отречения от престола, мрачно замечая, что если его свергнут в пользу другого человека, "более благосклонного к мнению", то он не будет протестовать, а с готовностью "передаст бразды правления тому, кого нация считает более достойным".13 Отчасти это была просто обида, но она также передает мимолетное ощущение того, как потрясения революционной эпохи меняли самоощущение традиционной монархии.
ПАТРИОТЫ И ОСВОБОДИТЕЛИ
В кризисе 1809 года на карту был поставлен не только вопрос о том, наносить ли удар по французам и когда, но и характер войны, которую Пруссия в конечном итоге будет вести против Наполеона. Фридрих Вильгельм и более консервативные деятели среди военного руководства продолжали мыслить категориями традиционного кабинетского крига, в котором ключевым оружием были династическая дипломатия и хорошо обученная регулярная армия. Реформаторы же, напротив, предполагали новый мятежный способ ведения войны с участием вооруженных масс граждан-солдат, воспламененных любовью к своему отечеству. Почему мы должны считать себя ниже испанцев и тирольцев?" -
